Борода

БОРОДА́ — ношение (или бритье) Б. во все времена было и остается в той или иной мере знаковым, так же как прическа или косметика. Будучи вторичным половым признаком, Б. может осмысливаться как проявление и символ мужественности, воплощение жизненной силы; ассоциируясь со зрелостью, Б. может указывать на социальный ранг; в силу своей "естественности" Б. может говорить о нежелании исправлять облик, созданный "по образу и подобию Божию".

Ношение Б. или "брадобритие" является в данном обществе семиотически немаркированным (нейтральным), какой вопрос звучит б. естественно: "Почему вы носите бороду?" или "Почему вы бреете бороду?"

Если в Зап. Европе, в т. ч. у южных и зап. славян, обычай брить Б. распространился довольно рано, то вост. славяне сохраняли приверженность к ношению Б. как в языч. эпоху, так и после принятия христианства. По свидетельству араб. писателей 10—11 вв., славяне заплетали Б. и украшали их лентами. Лишение Б. или ее повреждение рассматривалось как тяжкое преступление, могло выступать в роли ритуализованного наказания. По "Рус. правде" за лишение Б. полагалась пеня в 12 гривен, а за увечье — в 3 гривны. Ян Вышатич, по свидетельству "Повести врем. лет", велел выдрать Б. языческим волхвам.

Представление о своего рода святости Б. ("Божий волос") прочно вошло в сознание рус. людей. Бритье Б. считалось делом греховным, свидетельством повреждения нравов. Стоглавый собор (1551) определил "не брити брад и усов не постригати; таковыя бо несть православных, но латынская и еретическая предания греческого царя Константина Ковалина...". Тем не менее обычай брить Б. постепенно распространялся (в частности, с Украины, где запрет на брадобритие не был столь строг). Еще вел. кн. Василий III, желая выглядеть моложе рядом со своей молодой женой Еленой Глинской, брил Б. Его примеру следовали и нек-рые бояре. Степень нетерпимости по отношению к брадобритию на протяжении веков во многом определялась степенью конфронтации с Западом. После Смутного времени, после гибели безбородых Бориса Годунова и Лжедмитрия I эта нетерпимость стала еще б. категоричной. Безбородость самозванца и его приверженцев служила в глазах москвичей оправданием их убийства. В богослужебной лит-ре 1-й пол. 17 в. встречаются такие, например, формулировки: "Проклинаю богоненавидимаго и блудолюбнаго образа прелесть, душегубительная и помраченная ереси, еже остризати и брити браду". Патриарх Адриан в кон. 17 в. писал, что Бог, создав человека по образу своему и подобию, дал мужчине "для благолепия" бороду, а женщине "как несовершенной, но подначальной, этого благолепия не дал".

Петр I, вернувшись из Зап. Европы, собственноручно обрезал бороды боярам, а в 1699 издал указ о брадобритии, вызвавший бурю недовольства и даже бунты. Ношение Б. разрешалась лишь духовенству и крестьянам. В 1705 борода обложена пошлиной (5 разрядов в зависимости от сословия — от 100 до 30 руб. в год), причем пошлина в две деньги требовалась даже с мужиков, проезжающих через гор. заставу. Уплативший пошлину получал медный или серебр. "бородовой знак". Для бородачей Петр I установил даже особую одежду: зипун со стоячим клееным козырем, ферези и однорядку с лежачим ожерельем. В старообрядч. среде эти новшества были восприняты как еще одно подтверждение того, что Петр I — Антихрист. Вопросы, связанные с брадобритием, занимают заметное место в старообрядческой кн. традиции. Беспоповцы, категорически не приемлющие бритья Б., расходятся лишь в том, считать его грехом или ересью. Среди поповцев при сохранении отрицат. отношения к брадобритию оно все же получило нек-рое распространение. Петровские установления о Б. при его преемниках соблюдались не очень строго, а Екатерина II их отменила. Вплоть до Александра III никто из императоров Б. не носил. Борода последнего воспринималась как признак "русского царя" и знак возврата к традиц. нац. ценностям.

В 19 в. в городах Б., как и "рус. платье", с течением времени стало отличит. особенностью купечества. Отчасти это было связано с тем, что среди купцов было много старообрядцев, хотя и приверженцы господств. церкви не спешили отказываться от старины. Само слово "Б." стало пренебрежит. синонимом слова "купец".

Короткая стриженая бородка в кон. 19 в. приобрела широкое распространение среди чиновничества и интеллигенции.

В годы сов. власти постепенно развивалось настороженное отношение к Б. Даже привычная чиновничья бородка, к-рую носил, напр., В. И. Ленин, на др. лицах выглядела как "эсеровская". "Новому человеку" подобало быть чистым, здоровым, молодым, а значит, безбородым ("Коммунизм — это молодость мира, и его возводить молодым"). Кон. 1950-х гг., ознаменовавшийся известной либерализацией нравов, актуализировал распространение Б., особенно среди нонконформистски настроенной молодежи. Этому отчасти способствовала необычайная популярность творчества Э. Хемингуэя. Б. парадоксальным образом начинает восприниматься как проявление "низкопоклонства перед Западом". В пародийной песенке "Прекрасна крымская земля..." Б. оказывается в одном ряду с др. свидет-вами "морального разложения", ведущего в конечном счете к предательству Родины: "Сегодня парень в бороде, а завтра где? — В Эн-ка-ве-де...". Частичная идеологич. "реабилитация" Б. в 1960-х гг. произошла под влиянием кубинской рев-ции с ее бородатым вождем Ф. Кастро. Романтич. отказ от бритья до достижения желанной рев. цели перекликался с полуофиц. романтикой странствий и строек. Естественная в полевых условиях Б. геолога или туриста входит в романтич. набор, включающий также рюкзак, костер, гитару и пр. Едва ли не поголовное ношение Б. характерно для худож. богемы. По мере старения поколения 1960-х гг. в условиях "застоя" семантика Б. размывается, однако подспудный рост фундаменталистских (почвеннических и монархич.) настроений оживляет старые стереотипы. Своеобр. игровой синтез самых разных коннотаций Б. обнаруживается у "митьков".

Лит.: Фаресов А. И. История бороды и усов. "Ист. вестник", 1904. № 10; Буслаев Ф. И. Др.-рус. борода, Соч. Т. 2. СПб., 1910.